Мини Ванвик По бличу: Название: Минифанфики по Блич
Автор: Unrein
Бета: Tallulah
Герои: в основном Гриммджоу и Улькиорра, также есть Иноуэ, Айзен и кое-кто ещё из Эспады для массовки
Жанр: юмор и ООС
Рейтинг: G
Дисклеймер: Кубо Титэ
Размещение: с моего согласия и с данной шапкой
Содержание: некоторые, надеюсь, забавные ситуации
От автора: я получила удовольствие при написании этого, надеюсь, вам тоже понравится и вы всё поймёте
Партизанская война Иноуэ.
(Что было бы, если бы Иноуэ всё-таки отказалась от еды).
Замок Лас Ночес. Комната Иноуэ. На диване рядом с девушкой сидит Улькиорра. В руках у него миска с едой и ложка.
- Так, ложечку за папу, - начал Улькиорра, поднося ложку с едой к Иноуэ.
- У меня нет папы, - грустно ответила та.
- Тогда ложечку за маму, - настаивал Улькиорра.
- У меня нет мамы.
- Ну тогда за брата!
- И брата уже нет! – нахмурилась девушка.
- Ну а за сестру?
- Никогда не было.
- Бабушки, дедушки?
- Нет.
- Чёрт!!! Ты прямо сирота казанская, женщина! – Улькиорра первый раз в жизни вспылил.
- Ну тогда… тогда… Точно! Возьмёмся за друзей! – Четвёртый в Эспаде хитро улыбнулся. Он снова взял ложку и начал:
- Тогда за Куросаки-куна, и ты должна съесть за него не менее трёх ложек!
- Как скажете, Улькиорра-сан.
- А теперь за Садо-куна.
- За Исиду-куна.
- За Рукию-чан.
- За Ренджи-куна.
- Так, кто же ещё остался? – задумался Улькиорра.
- За Шинджи-куна, - раздался голос из-за двери.
- Гриммджоу? – Улькиорра удивлённо поднял брови, - Ты что здесь делаешь?
- Да так, мимо проходил, - нехотя ответил Шестой, но не вошёл.
- Ладно, за Шинджи-куна.
- Угу, - согласилась Иноуэ.
Через 15 минут.
- Эм, Улькиорра-сан, а можно варенья добавить?
- Варенья? Странный ты человек, женщина.
- Эй, Гриммджоу, принеси-ка какого-нибудь варенья! – Четвёртый посмотрел за дверь.
- Да пошёл ты, ублюдок! – прошептал Гриммджоу.
- Ты что-то сказал?
- Уже несу!!!
Прошёл час.
- Аааа, Улькиорра-сан, я больше не могу! У меня сейчас живот лопнет!
- Потерпи, женщина. Одна ложка осталась.
- Тааак, всю Эспаду уже перечислили, Айзена-саму тоже. Придётся идти по второму кругу.
- Ладно, женщина. Последняя ложка. За кого хочешь: за Куросаки-куна или за Гриммджоу?
- За меня, конечно. – Донёсся голос из-за двери.
- Тогда за Куросаки-куна, - закончил Улькиорра.
Когда Улькиорра и Гриммджоу уходили, Шестой сказал:
- А тебе не кажется странным, что вчера она всё съела, а сегодня ты понадобился?
- Что?! – Улькиорра сжал кулаки. – Так она просто издевалась надо мной?!
- Эй, Улькиорра! Ты куда? Если ты с ней что-нибудь сделаешь, Айзен нас прибъёт! Эй, подожди!
В комнате Иноуэ.
- Эм, Улькиорра-сан, а почему вы на меня пальцем указываете? А что это за зелёный огонёк?
- Сейчас узнаешь, - угрюмо ответил Четвёртый.
В этот самый момент ворвался Гриммджоу и силой утащил Улькиорру из комнаты.
Иноуэ снова осталась одна.
- Так, план «Безумие Улькиорры» начал действовать! Хоть так, но я помогу тебе, Куросаки-кун! – девушка радостно потёрла руки.
«Маленькие радости» Эспады.
Часть 1.
- Улькиорра, МАТЬ ТВОЮ!!! Выходи уже!!! Я не хочу опоздать на собрание из-за тебя!!! – орал Гриммджоу, стоя перед дверью апартаментов Улькиорры.
- Подожди! Один глаз остался! – Четвёртый сидел перед зеркалом и что-то сосредоточенно делал.
- Чёрт! Нельзя его пускать в мир живых! Насмотрелся там какой-то фигни, а теперь всякой хренью страдает! «Гриммджоу, раз уж мы здесь, давай сходим в кино. Я слышал, что это интересно»! Чёрт, чёрт, чёрт!!! Да чтоб я хоть раз ещё на это согласился?! Да никогда! – Шестой сильно нервничал. – Опаздывать нельзя, Айзен нас убьёт!
- Улькиорра, твою мать! Я ухожу один!
- Goths undead! Goths undead! Goths undead! – доносился монотонный шёпот из-за двери…
Часть 2.
Лас Ночес. Зал собраний. Айзен сидит на троне, Эспада на своих местах.
- Ну, здравствуй, моя дорогая Эспада! У всех есть чай? – произнёс Айзен своим приторным голосом.
Воцарилась полная тишина. Кружки стояли у всех, но, почему-то, никто не торопился из них пить. Хуже всех выглядел Гриммджоу: он вспотел и отчего-то дрожал.
- В чём дело? Гриммджоу, что с тобой? – Айзен поднял брови и посмотрел на Шестого.
- Ну… эээ… Айзен-сама… понимаете… мы на каждом собрании должны пить чай, но я… я… ДА НЕ МОГУ Я ЕГО БОЛЬШЕ ПИТЬ!!! МЕНЯ СЕЙЧАС ВЫРВЕТ!!!
- Так вот оно что! Что ж вы сразу-то не сказали? Если не хотите чай, так попросили бы чего другого. Я вас за это не съем. – Айзен улыбнулся. – Ну? Кто что хочет?
- Мартини, - ответил Улькиорра.
- Сок, - сказала Халибел.
- А мне водки и пива! – крикнул Ноитора. – Я слышал, что в мире живых популярен этот коктейль.
- Ясно. А чего ты хочешь, Гриммджоу? – Айзен посмотрел на место Шестого, но никого там не увидел. – Что такое?
- Эм, Айзен-сама, Гриммджоу под столом. Эээ, ему, кажется, очень плохо. – Подал голос Улькиорра.
- Да? Ну тогда пожалуйста прибери за ним, Улькиорра, и отнеси его в медкабинет.
- Н-но, Айзен-сама, почему всегда я?
- А что? Я что ли? Да и ты ближе всех к нему, Улькиорра. Или ты всё-таки против? – Глаза Айзена сверкнули.
- Эээ, нет, я всё сделаю, Айзен-сама. – Ответил Четвёртый, а про себя подумал: «Чёртов Гриммджоу!!! Мне уже надоело за ним убирать! Чёрт!!! И местом никто меняться не хочет, блин!! Ааааа!!! Чёртов Гриммджоу!! Я тебе это припомню, как только очнёшься!!»
Добавлено (06.01.2010, 13:16)
---------------------------------------------
Ангел
Табрис с улыбкой смотрел на девушку со светлыми волосами. Он наблюдал, как она, сойдя с эскалатора, уходила из штаб-квартиры. Он начал следовать за ней. Что-то подсказало ей, что надо остановиться. Рей посмотрела назад, на эскалатор и встретилась со взглядом пары темно-красных глаз. Почему они казались ей такими знакомыми?
- Ты Рей Аянами, Первое Дитя, - сказал парень с непокорными светло-серыми волосами. - Ты похожа на меня.
- Назови себя.
- Я Каору, один из пилотов. Я Пятое Дитя, - сказал он.
Он заметил, что глаза ее смягчились. Она по-прежнему держалась настороженно, но готова была его выслушать.
- В чем же я на тебя похожа? - спросила Рей.
- Скоро я покажу тебе. Но у нас должны установиться более близкие отношения, раз мы оба пилоты, - он широко улыбнулся. - Вижу, ты идешь домой. Можно, я провожу тебя?
- ...
- Не думаю, что тебе безопасно одной добираться до своего сектора, - пояснил он. - Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось, - он посмотрел на нее чуть пристальнее. "Она очень красива. Значительно красивее, чем я мог себе представить". Почти человеческие мысли полезли к нему в голову, но он оттолкнул их прочь.
- Отлично, - Каору предложил ей руку, и она взяла ее, сама не понимая, почему. За весь путь они не проронили ни слова, и только
Рей думала: "Откуда он знает, где я живу?"
Когда они дошли до квартиры Рей, она уже успела подумать о многом. Она хотела знать, что нужно этому парню. Она не могла понять, почему командир не сообщил ей о новом пилоте. Но наибольшее внимание она уделила его глазам. Они, казалось, смотрят сквозь нее, но это отнюдь не было неприятно. Казалось, они изучают ее душу, без вторжения, но с любопытством. И их цвет. Прежде Рей не видела никого глазами того цвета, что был у нее самой. "Происходит что-то странное... почему рядом с Каору я чувствую себя в безопасности?"
- Здесь холодно, - он прервал ее мысли.
- Да, я тоже так думаю, - она никогда по-настоящему не задумывалась об этом, но он был прав. - Здесь нет обогревателя. Извини.
- Хочешь остаться со мной? - это выглядело, как приглашение. - У меня тепло. Это недалеко. Я был бы рад принять тебя в качестве гостьи. Я неплохо готовлю, - улыбнулся он.
- ... Спасибо, - только и сказала она. - Каору выглядел образованным.
- Мы можем поговорить там. Я многое должен тебе сказать.
Но Рей уже спала, когда Каору дошел до своего дома. Большую часть пути он пронес ее на руках. "Путешествие утомило ее", - подумал он, входя внутрь и укладывая ее на кровать. Он погладил ее по синеватым волосам и дотронулся
до щеки. Вздохнул.
- Мои чувства становятся сильнее, Задиель, - прошептал он. - Как ты воспримешь то, что я расскажу тебе? - он лег рядом со спящей девушкой и закрыл глаза.
* * * * *
- Ну и денек, - сказала Мисато, потирая глаза. - Мы проанализировали все данные, касающиеся тестов синхронизации Рей, но пока не обнаружили Третье Дитя. "Где ты, Шинджи?"
- Да, мэм, - ответила Майя, облегченно вздыхая. Они работали весь день, а с тех пор, как доктор Акаги была арестована, работа стала напряженной.
- Макото? - вдруг сказала Мисато.
- Да?
- Не пройтись ли нам до дома?
- Конечно.
Мисато вместе с Макото дошла до своей неубранной квартиры.
- С тех пор, как дети ушли, здесь стало так одиноко, - сказала Мисато. - Даже убраться некому. На меня свалилось столько забот. Детей надо найти. Рицуко мне больше не помогает, да и Семнадцатый Ангел может появиться с минуты на минуту, так ведь?
- MAGI говорит, что он появится в течение недели, майор Кацураги, - сказал Макото.
- Отлично. Просто замечательно, - глаза Мисато наполнились слезами. - Пожалуйста, останься со мной, Макото. Я не знаю, сколько еще протяну в одиночестве.
Юга обнял ее. Он знал, как много значат эти дети для Мисато, как больно было ей увидеть Аску в госпитале и знать, что Шинджи в одиночестве бродит где-то по улицам. Он знал, скольким многим она пожертвовала для NERV. И он знал, что любит ее.
- Конечно, майор.
- Мисато...
- Конечно, Мисато.
* * * * *
Рей пошевелилась во сне. Каору, дремавший на стуле, проснулся и посмотрел на нее. Он подошел и сел рядом с ней.
- Мой спящий ангел, - прошептал он. "Ей будет больно оттого, что я должен ей сказать. Он единственный, кто заботился о ней, и единственный, кого он любит. Но она должна знать. Другого пути нет." Рей медленно открыла глаза, и в них засветился испуг: она не помнила этого места. Каору дотронулся до ее лба.
- Ты заснула. Я не хотел тебя будить.
- Нет проблем, - сонно сказала она. Она чувствовала себя комфортно и в безопасности рядом с ним. Он дотронулся до нее волос.
- Хочешь чаю? Тогда и поговорим, - сказал Каору. Ему было больно оттого, что сказанное им вызовет слезы их этих прекрасных глаз, и ее прекрасное лицо станет грустным.
- Спасибо. Это было бы прекрасно, - она улыбнулась, подумав про себя: "Что заставило меня улыбнуться ему? Так странно..." Вскоре он вернулся с двумя кружками чая.
- Прости, что заставил ждать, - извинился он. Она улыбнулась и взяла кружку. Их руки соприкоснулись, и по его телу пробежала дрожь. Смущенный он сел рядом с ней на кровать.
- За... Рей, - волнуясь, начал он. - Я должен рассказать тебе нечто важное. И мне нужна твоя помощь. Ты можешь не поверить в то, что я скажу и даже разозлиться, но ты должна доверять мне.
- Каору, я не знаю, почему я делаю то, что делаю. Мне так удобно рядом с тобой, как будто я знаю тебя много лет. Я никогда не думала, что со мной может быть нечто подобное. И, что бы это ни было, я доверяю тебе.
- Ты боишься, Рей? - спросил он.
- Да, - медленно ответила она. - Точно не знаю, о чем ты собрался мне рассказать, но чувствую, что это касается Икари.
- Точно. Ты знаешь о планах Гендо Икари относительно агентства?
- Я знаю, что я - важная часть всего этого. Кроме этого - ничего.
- Хорошо. Начну с того, почему я могу казаться тебе знакомым.
Детский смех.
- Табрис? Где ты, Табрис? Не надо больше прятаться! - девочка оглянулась в поисках своего друга и тут же услышала шепот у себя над ухом: - Ну-ну, Задиель, искала-то ты не везде! - хитро зазвучал голос.
- Табрис! Это нечестно! Хочешь говорить, так говори громче! - закричала девочка. Перед ней замерцал свет, и вскоре материализовался мальчик со светлыми волосами и красными глазами. - И исчезать тоже нечестно! - девочка надулась, скрестив руки на груди. Только в таких же красных, как и у мальчика, глазах, сверкали живые искорки.
- Извини, извини, - улыбаясь, сказал мальчик, растрепав ее голубые волосы. Он обнял ее одной рукой. - В следующий раз ты будешь прятаться, как захочешь, - примирительно заверил он.
Она смягчилась.
- Табрис, ты мой лучший друг. Мы всегда будем вместе, правда?
- Всегда.
- Я люблю тебя.
- И я тебя, Задиель.
Рей тяжело дышала.
- Хочешь сказать, мы росли вместе? - недоверчиво спросила она.
- Да, именно так. Но мы были необычными детьми. Ты живешь своей жизнью, не помня ничего о своем происхождении, своем детстве, Священных Войнах.
- Происхождение? Священные Войны? Я одна их "вас", как ты говоришь? - Рей выглядела растерянной.
- Да, Рей, ты одна из нас.
- Из кого - из "вас"?
- Из Ангелов.
Мальчик плакал.
- Почему? Почему она должна была уйти?
- Не плачь, Табрис, - сказал голос, полный света. - Когда придет время, ты снова увидишь Задиель.
- Но куда она ушла?
- Она отправилась на землю, чтобы подготовить поле для войны, которую мы вскоре начнем против человечества. Она подготовит сцену, - мягко проговорил голос.
- Но почему она? Почему не более старший Посланник?
- Табрис, Задиель - Ангел преобразования. Только она может сделать это.
Это одна из причин ее рождения.
- Но если она пострадает, пока будет... человеком? - всхлипывая, спросил мальчик.
- О ней позаботятся. Не волнуйся, если все будет идти по нашему плану, с ней ничего не случится.
Несколько лет спустя.
- Хорошая работа, Рей. На сегодня у тебя все, - сказал бородатый человек в темных очках. Он улыбнулся, глядя на тонкое обнаженное тело девушки с голубыми волосами, плавающей в трубке с желтоватой жидкостью. Около трубки стоял резервуар, полный копий девушки. Услышав свое имя, девушка открыла глаза, то же самое сделали все остальные копии. Они были красными.
- Это моя история? Не командир Икари создал меня? - спросила Рей.
- Он создал твои копии, и твои манеры - его рук дело. Вернее сказать, он копирует свою погибшую жену. Но ты - это все еще ты. Мы Ангелы, мы не имеем какой-то определенной формы.
- Зачем ты описал нас детьми?
- Такими мы были в Раю, - пояснил Каору. - Нас очаровали человеческие формы, - он немного покраснел. - Скоро ты вспомнишь, кем ты была, Задиель.
- Задиель?
- Это ты. Ты - Ангел преобразования.
- Как все это связано с Шинджи Икари? - спросила она.
Каору перевел дыхание. Этого-то он и боялся.
- Я уверен, ты знаешь, что Гендо ждет Второго Удара. Он ждет его совсем скоро.
- Да.
- Он планирует использовать тебя как сосуд для душ, который станут одним целым после того, как все будет кончено. Он использует сына вместе с первым Евангелиноном, в котором заключена душа Юи Икари. Но что бы он ни планировал, Небеса готовы к этому и к тому, чтобы заставить его прекратить играть в Бога. Он думает, что создал тебя, но на самом деле, лишь хранил
тебя до начала атаки.
- Что это значит?
- Каждый дюйм этого так называемого удара спланирован. Даже наш Отец не знает, что предпримет Восемнадцатый Ангел, человечество. Это священная война. В каком-то смысле, мы боремся против самих себя.
- И что мы будем делать? Что мы будем делать, чтобы все вышло по-нашему?
Он вздохнул.
- Это сложно, - сказал он. - Мы будем вынуждены предать того, что дорог для нас обоих... Шинджи.
- Предать его? Я никогда... - из ее глаз закапали слезы. - Почему он дорог тебе?
- Я наблюдал за тобой свыше, и видел, что он стал дорог тебе, а значит, он стал дорог и мне, - объяснил Каору. - И я должен подружиться с ним, и заставить его убить меня, чтобы он смог продолжать род человеческий, вместо того, чтобы соединить с небом. Ему предначертано судьбой убить меня. И я уповаю на то, что он сделает это. Рей посмотрела на печальное лицо юноши.
- Но что могу сделать я?
- Ты поможешь ему убить меня.
- Но как я могу...
- Сможешь. Я расскажу тебе. Самое печальное, что мальчик не знает, что его ждет.
- БАКА! - покрасневшая озлобленная физиономия находилась на довольно опасном расстоянии от Шинджи. - Ты снова забыл наши завтраки! - кулак колотил по голове Шинджи, а рот извергал проклятия по-немецки. - Dummkopf! Du bist ...ein...belegates Brot!! Ich esse Hikari mit! - Аска развернулась и ушла. Шинджи пожал плечами и улыбнулся...
Его глаза широко распахнулись. Он сидел на стуле в больничной палате Аски. Все это было только сном - конечно... Уже несколько недель Аска лежала в коме. Она никак не могла бы кричать на него, даже хоти он этого больше всего на свете. Он вздохнул. Не казалось, что она скоро очнется, впрочем, как и всегда. Он медленно вышел из комнаты, бросив последний взгляд на лицо своей подруги. Он шел вдоль пляжа, где он часто в одиночку ходил и думал, и вдруг услышал чей-то свист. Мелодия напоминала 9-ю симфонию Бетховена. Он не мог понять, как мелодия могла быть одновременно такой простой и такой красивой, особенно, если ее насвистывали, а не играли. Он осмотрелся и увидел парня со светлыми волосами, сидевшем на прибрежном камне. Словно заметив его спиной, юноша повернулся к Шинджи.
- Я думаю, что эта песня есть высшее достижение культуры, не так ли, Шинджи Икари? Я Каору. Каору Нагиса.
- Как ты мог предать меня!? Я верил тебе, Каору! - в ярости кричал Шинджи. Он смотрел из своей Евы на парящую фигуру, которая контролировала Второго. Как мог этот парень, единственный, кто сказал Шинджи, что любит его, быть врагом, ангелом?!
- Почему, Каору?
- Я должен вернуться к Адаму, - сказал Каору. Он с натугой улыбнулся, хотя ему было больно видеть страдания Шинджи. "Пожалуйста, Шинджи. Пойми, что так будет лучше".
Каору посмотрел вверх и увидел Аянами. Только он один знал, что в этот момент ее лицо мокро от слез. Он повернулся к Шинджи.
- Шинджи, ты должен убить меня. Только один из нас может выжить, и ты - не тот, кто должен умереть. Я могу жить вечно, но мое освобождение - в смерти.
- Но почему, Каору, почему?
- Шинджи, я прошу тебя убить меня, - фиолетовый кулак Евы сжался вокруг юноши. Она держала его около минуты, а он улыбался, глядя в лицо Шинджи. "Сделай это, Шинджи..."
Всплеск.
Каору смотрел на пляж со скалы. На песке виднелись две фигуры, недвижные, но живые. Одна была юношей с темными волосами, другая - рыжеволосой девушкой в красном костюме. Вода возвращалась в красное море с искромсанными телами Ев и останками гигантской белой головы. "Третий Удар. Вот так оно и было. И смотреть-то не на что". За собой он услышал шорох.
Он повернулся и встретился с глазами Рей Аянами.
- Задиель, - прошептал он.
Это имя все еще резал ее слух, но она приняла его.
- Мы это сделали? - спросила она, кивнув на гигантскую копию своей головы в море.
- Сделали. Мы спасли их, - ответил Каору.
- И себя.
- Да.
- Что с ними будет?
- Их души будут спасены, и Шинджи с Аской дадут начало новому миру. Они не узнают, что случилось.
- Что ж, это к лучшему, - она размышляла вслух.
- Да. Их мир родится заново.
- Я буду рада, если Шинджи обретет счастье.
- Поначалу ему будет трудно. Он забудет нас, но скоро обретет какие-то воспоминания. Он назовет своих первенцев в честь нас.
Задиель улыбнулась:
- А что же случится с нами?
- А мы с тобой вернемся в Рай.
- Я не о том. Будем ли мы видеть друг друга?
- Конечно, Задиель. Мы останемся теми же, кем были до этого.
- В наших телах?
- Я всегда предпочитал человеческое тело любому другому... смотреть на него приятнее, - сказал Каору. - И, насколько мне думается, ты изберешь тот же путь. Могу я спросить тебя кое о чем?
- О чем угодно.
- Могу я подарить тебе человеческий поцелуй? - спросил он. - Мне хочется понять, как это...
Мягкое прикосновение губ Задиель оборвало его слова. Они сидели, обнявшись, и наблюдали, как два их друга осваиваются в окрестностях.
- Я же говорила, что мы всегда будем лучшими друзьями, - она улыбнулась ему. Впереди была целая вечность.
Конец
Добавлено (06.01.2010, 13:16)
---------------------------------------------
ПритяжениеГлава 1.
Иноуэ стояла у окна, наблюдая, как лунный свет просачивается через решётку в комнату, освещая всё мутно-белёсым светом и выбеливая её хрупкую фигурку. Она могла стоять так часами, до боли в глазах вглядываясь вдаль, в надежде увидеть хоть что-то, но пустыня была по-прежнему безжизненна. Она давно перестала считать дни и границы времени, проведённые ею здесь, стёрлись, превратившись во что-то зыбкое и размытое.
Стук в дверь и голос: «Я вхожу» на время вывели девушку из оцепенения. Послышался звук открываемой и закрываемой двери, тихие шаги и мелодичное позвякивание столика на колёсиках, на котором привозили еду. И снова скрип двери, секунда – и они остались одни.
- Время есть, - тусклым, безэмоциональным голосом произнёс Улькиорра.
Орихиме не ответила, вновь погрузившись в свои мысли. Прошло несколько минут полной тишины, прежде чем арранкар повторил:
- Время есть, женщина.
Это его обращение – «женщина», возымело некоторый эффект – девушка неохотно повернулась к нему лицом.
Он стоял позади, всё так же равнодушно глядя мимо неё в пустоту комнаты. Невысокий, с бледной, абсолютно белой кожей, в меру широкими плечами и узкой талией, с длинными руками и одетый во всё белое, Четвёрка казался призраком, невесть зачем явившимся ей. Хрупкие пальцы, чёрная круглая дыра в горле и осколок костяной маски с рогом ещё больше усиливали это впечатление. Лишь бездонные тёмно-зелёные глаза с дорожками «слёз» на щеках, резко выделяющиеся на мертвенно-белом лице да тонкие серые губы придавали ему схожесть с человеком. Но, несмотря на кажущуюся внешнюю хрупкость, он обладал очень сильной реяцу.
Улькиорра был единственным, кто скрашивал её одиночество в Лас Ночес. Айзен Соске был не в счёт, хотя она и попала сюда по его воле. После того, как она восстановила левую руку Гриммджоу, Владыка больше не вызывал её к себе, что само по себе радовало. Однако то, что по воле же Айзена её смотрителем был назначен Квадра Эспада, радовало её не меньше. Это был наилучший вариант из всех возможных, и она могла не опасаться за свою жизнь, во всяком случае, пока. Другие же члены Эспады вызывали у неё состояние дикого ужаса. Шиффер приходил каждый день, чтобы накормить её, даже если она была не голодна. Первое время пленница пыталась отказываться от еды, пока однажды он не пригрозил, что заставит её принять пищу силой. Сказал абсолютно равнодушно, но было в его тоне что-то, заставившее девушку передумать. Да к тому же перспектива быть насильно накормленной своим тюремщиком не показалась ей особенно радужной, поэтому Иноэ покорно заставила себя съесть немного того, что было на тарелке.
Но сейчас она и вправду не хотела есть. Улькиорра не понимал причины её отказа. Айзен-сама приказал, чтобы пленница была жива, а для этого ей необходимо было питаться. Почему же она тогда не ест? Он не знал, что значит «быть сытым». Арранкары не употребляли пищу так, как это делали люди – они питались низшими Пустыми, поглощая их энергию и силу. Он попросту не представлял себе, как можно «наесться до отвала». А с учётом того, что он приходил каждый день и кормил её по нескольку раз, становилось понятно, почему она не хотела есть. Было бы понятно, но Квадра не понимал. Не мог понять.
- Ты хочешь, чтобы я накормил тебя с ложечки?
Вопрос так и остался висеть в воздухе – Орихиме не ответила, вновь повернувшись к окну. Приняв молчание как согласие, Четвёрка взял тарелку и, положив в неё немного еды, уже хотел было подойти к девушке с намерением осуществить задуманное, когда та дрожащим голосом выдавила:
- Нет-нет, пожалуйста, не надо. Я и правда не голодна. – Орихиме казалось, что печальные зелёные глаза видят её насквозь. – Прошу вас…
Айзен-сама приказал Шифферу приглядывать и заботиться о ней. Хочет она того или нет, но она будет есть.
Улькиорра поставил тарелку обратно на столик и неторопливо двинулся в её сторону. Когда он подошёл почти вплотную, Иноуэ отступила назад. Арранкар продолжал наступать, а она – пятиться, пока неожиданно её ноги не подкосились и она не начала оседать на пол. Словно в замедленной съёмке, девушка смотрела, как земля уходит из-под ног, а потолок и стены наклоняются под острым углом, мысленно приготовившись встретиться с холодной плиткой. Но удара не последовало. Вместо этого она почувствовала, как сильные руки подхватили её, не давая упасть на пол, когда Улькиорра осторожно донёс её до дивана. Не очень понимая, почему он так сделал, Орихиме присела на сиденье, всё ещё ощущая прикосновения его хрупких пальцев на своей коже, хотя он уже убрал руки, привычным жестом засунув их в карманы хакама и отойдя к столику. «Странно… я думала, он холодный», - пронеслось у неё в голове. Ей казалось что, если у него белая кожа и он Пустой, то и его тело должно было быть холодным, мёртвым. Но он был живым, без сердца, живым и… тёплым. От такого неестественного сочетания у неё по спине поползли мурашки. Не отрываясь, девушка смотрела, как он взял палочку, нанизав на неё еду, направился к ней, и поняла, что всякое сопротивление бесполезно. Смотрела, очарованная его грацией и осознанием собственной силы. Арранкар подошёл к дивану и сел рядом, держа в одной руке тарелку, а в другой – палочку.
- Я не… - начала было она, но вовремя осеклась, увидев что-то, мелькнувшее в его глазах, отчего ей захотелось провалиться сквозь землю. – Хорошо, только чуть-чуть.
Шиффер едва заметно кивнул и поднёс палочку к её лицу. Орихиме послушно приоткрыла рот и, захватив губами кусочек пищи, стала медленно, пересиливая себя, пережёвывать. Ей казалось, что еда, как назло, была как резиновая, и прожевать её стоило ей усилий. Четвёрка наблюдал, как во время еды менялось её выражение лица – сначала отрицание, покорность, слабая попытка показать, что ей понравилось, и, наконец, отвращение, когда она прожевала. Смотрел, как она, чуть поморщившись, проглотила кусок и видел пытку, отразившуюся в её глазах. Похоже, она на самом деле не только не хотела, но и не могла есть. С такими мыслями Квадра встал и, подойдя к столику, поставил на него блюдо с палочками. Иноуэ с облегчением выдохнула – кормёжка была окончена. Уже у двери арранкар обернулся и добавил:
- Я приду завтра. – С этими словами он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Ещё некоторое время она слышала его тихие шаги в коридоре, но вскоре и они стихли. Она снова осталась одна.
Человек ко всему привыкает. И Иноуэ тоже привыкла. Привыкла видеть его каждый день, слышать его редкие замечания, смотря в кажущиеся грустными глаза. Привыкла к нему, уже не опасаясь, что он навредит ей, в отличие от других Эспада, которые так и жаждали поиздеваться над ней. Ещё было свежо воспоминание о том времени, когда Ичиго, Чад, Исида, Ренджи и Рукия вторглись в Хуэко Мундо, чтобы спасти её. И она помнила всё, что случилось тогда, когда Куросаки проиграл Улькиорре, и как Гриммджоу вытащил её из заточения, чтобы она излечила возлюбленного, для того чтобы сразиться с ним самому. Помнила ужас, охвативший её, когда Улькиорра неожиданно возник у них за спиной, когда под овальным оранжевым куполом лежало тело Куросаки, когда она отрицала его смерть. Его обычно холодный голос: «Что ты делаешь?» показался ей тогда ледяным, и страх сковал целиком. Помнила хищный, злорадный оскал Сексты, маленький фиолетовый кубик-ловушку, в которую попался Четвёрка, и удушающую хватку стальных пальцев на горле. Помнила бой Ичиго и Джаггерджека и поражение последнего. Она ничего не забыла. И хотя прошло уже столько времени после их ухода, она всё ещё надеялась, что они снова вернутся за ней. И этот огонёк надежды был тем единственным, что освещало её существование здесь, в этом сером мёртвом мире с искусственным солнцем. Ведь не будь купола, покрывающего город-дворец Владыки, - и всё погрузилось бы в непроглядную, жуткую тьму, населённую не менее страшными тварями.
Улькиорра наблюдал за девушкой из башни напротив, благо её, стоящую у окна и освещённую луной, было хорошо видно. Он уже не первый раз приходил сюда, откуда был хороший обзор. Айзен-сама дал ему приказ приглядывать за ней, чем он и занимался. Четвёрка не понимал, зачем пленница постоянно стоит у окна и выбрал себе наблюдательный пункт в стороне. Так они и смотрели, каждый в свою сторону – она – вдаль, а он – на неё. Он ведь не знал, что ей может быть одиноко, он попросту не понимал этого. Арранкары – одиночки по жизни, и только появление Айзена изменило их привычную жизнь, когда они стала собираться вместе или исполняли приказы. Но на этом их взаимодействие заканчивалось. Шиффер не представлял себе, что значит – думать о ком-либо, кроме себя и Бога, не знал, что значит – обрести и потерять друзей. Однако, глядя на неподвижный силуэт в окне, он чувствовал, что начинает думать о пленнице больше, чем следовало бы. Но, как ни странно, первым, кто догадался, что Орихиме одиноко, был Секста Эспада.
Однажды, когда она всё так же стояла у окна, дверь сзади громко хлопнула об стену. От испуга у девушки чуть не остановилось сердце, но ещё больше её ужаснул тот факт, что на пороге вместо Улькиорры оказался Гриммджоу. Хищно оскалившись и засунув руки в карманы, он вошёл в её комнату и встал, небрежно опираясь спиной об косяк.
- Эй, женщина! – Грубый, насмешливый голос резанул тишину, отчего девушка вся сжалась, словно ожидая удара, - пошли!
- К-куда? – Собравшись с духом, проскулила она.
Джаггерджек зарычал:
- Я не привык повторять дважды, женщина. Если я приказал тебе подойти – иди, иначе я потащу тебя силой!
Орихиме зажалась ещё больше, когда голубоволосый шагнул к ней. Он видел, что она его боится, и чувствовал своё превосходство над слабой, беззащитной девушкой. Свирепые голубые глаза скользнули взглядом по её фигуре, задержавшись на пышной груди. Иноуэ передёрнуло, когда она увидела, что он облизнул губы.
- Женщина… - угрожающе начал он.
- З-зачем?
- Узнаешь. – И, больше не церемонясь, арранкар схватил её за руку, больно сжав запястье, и потащил из комнаты.
Так, таща её за собой, они вышли в коридор, и ей пришлось напрячь все силы, чтобы поспевать за ним. Через несколько минут быстрого бега, Орихиме, задыхаясь, прохрипела:
- Пожалуйста, отпустите меня, мне больно.
Гриммджоу, до этого державший её стальной хваткой, разжал пальцы. Иноуэ выдернула руку – на тонкой коже кисти уже начали проступать красные пятна, грозящие в скором времени превратиться в синяки. И пока он смотрел, как она растирает запястье, разминая затёкшие пальчики, что-то, похожее на укол совести, скребануло внутри. Отдышавшись, девушка уже более ровным голосом произнесла:
- Я могу идти сама.
Арранкар ничего не сказал, только развернулся и пошёл вперёд, зная, что она последует за ним. И пока они шли по узким гулким коридорам, кажущимся ей бесконечными, он не проронил больше ни слова. Наконец в одном из переходов показался поворот направо, и они свернули туда. Проход был тёмным, но коротким, и впереди ярким пятном светился выход. Джаггерджек замедлил ход, а потом о вовсе остановился, пропуская свою спутницу вперёд, когда она выбежала на просторный балкон.
Слепяще-жёлтое солнце и яркое голубое небо на мгновения ослепили Иноуэ, но вскоре зрение вернулось, позволив ей оглядеться. Она стояла на открытой округлой террасе, встроенной в большое цилиндрическое здание. Повсюду, насколько хватало глаз, возвышались сферические купола и башни странной формы с плоской, словно бы обрубленной вершиной, пространство между которыми заполняли низкие квадратные строения с узкими окнами-бойницами. Город Пустых – Лас Ночес. А за высокой стеной, широкой лентой опоясывающей город, виднелись вдали серые, искрящие на солнце холмы пустыни. Джаггерджек так и остался позади, скрытый тенью перехода и явно не горящий желанием выдать Айзену себя, выведшего пленницу на прогулку, и наблюдающий за искренней радостью, которой так и светилось её лицо. Ему казалось, что он тоже чувствует волны восторга, переполняющие девушку. Это было странно – чувствовать чужие положительные эмоции для него, всю жизнь излучавшего злобу и агрессию. Через некоторое время Гриммджоу спокойно произнёс: - Нам пора.
Орихиме оторвалась от созерцания окрестностей и, согласно кивнув, повернулась к нему, ждущему её у выхода на балкон. Когда она подошла ближе, арранкар молча протянул ей руку. Чуть поколебавшись, она робко вложила свою ладошку в его сильную, мужскую ладонь. От резкого перехода из света в тень у неё потемнело в глазах и закружилась голова, и, если бы её не поддерживали, то она бы просто упала. Он отпустил её только тогда, когда они дошли до тускло освещённого коридора, и дальнейший путь до комнаты прошёл без приключений. Девушка молчала, думая о прогулке и о том, почему она сама взялась за предложенную им поддержку, а арранкар вспоминал ощущение её живого тепла в своей ладони. Он не ожидал от себя такого поступка и уж тем более опешил, когда она приняла от него помощь. Что это было? Доверие? После того, когда он насильно тащил её по коридорам, она должна была бы по идее шарахаться от него в сторону, а вместо этого позволила ему вести себя. Или это её благодарность за то, что он позволил ей выйти из заточения и вывел на воздух?
Дойдя до комнаты, Шестёрка остановился, но Иноуэ, шедшая сзади и сосредоточенно смотрящая в пол, этого не заметила, ткнувшись носом ему в плечо. Гриммджоу издал звук, больше похожий на рычание.
- Ой! Извините пожалуйста. Я… Я задумалась, - краснея и запинаясь, пролепетала девушка.
Рычание, заклокотавшее было в его горле, сменилось на раздражённое шипение:
- Мы пришли, - сказав это, Джаггерджек с силой распахнул дверь, снова с жалобным треском впечатавшуюся об стену. Похоже, по-другому обращаться с окружающими его предметами он не умел. Орихиме повернулась к нему лицом и, робко заглянув в безжалостные голубые глаза, тихо спросила:
- Почему?
Он дёрнул левым плечом:
- У меня перед тобой должок был, а я не люблю быть кому-то должен.
- Спасибо вам.
Тот усмехнулся в ответ:
- Зато теперь хоть есть будешь. – С этими словами Секста втолкнул девушку в комнату и закрыл за ней дверь. Нужно было спешить – скоро должен был появиться Шиффер, а Гриммджоу, мягко говоря, не очень хотелось встречаться с ним сейчас. Оказавшись в комнате, Орихиме несколько секунд постояла, привыкая к полутьме, затем подошла к дивану и, скинув обувь, легла на него.
Улькиорра, по своему обыкновению, выглянул из соседней башни, ожидая увидеть ставший привычным силуэт, но проём был пустым. Странно. Сколько он её помнил, она всегда стояла у окна, и её отсутствие могло означать два варианта – либо она спит, чего раньше никогда не случалось днём, или ей стало нехорошо, либо её нет в комнате. И оба варианта были для него неприемлемы. Если первое – он приведёт её в чувство, а если второе…. Он знал только одного из Эспады, который мог без его ведома прийти к ней, как он уже и поступил однажды, во время вторжения Куросаки в Хуэко Мундо, впоследствии, правда, дорого заплатившего за свою выходку. В любом случае, необходимо было срочно проверить, и Квадра быстрым шагом направился туда. Уже у самого входа он почувствовал след знакомой реяцу – Гриммджоу был здесь.
Негромкий стук и его обычное предупреждение: «Я вхожу» остались без ответа. С каким-то непонятным и незнакомым ему чувством тревоги перед неизвестным арранкар открыл дверь и вошёл в комнату, ища взглядом знакомую фигурку. И только пройдя вглубь, он увидел её. Орихиме спала, свернувшись калачиком на диване, её лицо разгладилось и выглядело умировотворённым, а на губах играла лёгкая полуулыбка. Улькиорра постоял рядом некоторое время, затем развернулся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Когда она проснётся, он придёт к ней снова.
Глава 2.
Иноуэ проснулась только под вечер. Приоткрыв глаза, она сонно обвела взглядом комнату, задержавшись на неясном силуэте у окна. Девушка мягко потянулась и резко села, обнаружив, что она не одна. Улькиорра, стоявший до этого неподвижно, словно статуя, чуть повернул голову в её сторону. Мгновение он смотрел на её заспанное лицо, прежде чем подойти к стоящему у двери столику с едой. Проснувшись окончательно, она убрала ноги с дивана и свесила их вниз, не касаясь, однако, ступнями холодного пола. Четвёрка смотрел на неё с лёгким удивлением – ещё вчера такая жалкая и забитая, сейчас она выглядела заметно посвежевшей и похорошевшей. Исчезли тени под глазами, разгладился лоб, порозовели губы. Он уже хотел было произнести свою фирменную фразу, как вдруг ход его мыслей был прерван громким урчанием. Девушка ойкнула и рассмеялась, скрывая за смехом своё смущение за давший о себе знать желудок, а арранкар не поверил своим глазам – его подопечная впервые улыбалась. Орихиме бросила на столик красноречивый взгляд и снова смущённо улыбнулась:
- Ээ, извините, н
